По мотивам неожиданного поворота израильской политики 8 мая 2012 г.
– Ах! – томно вздохнула Демократия и поправила прическу.
– Я пришел спасти тебя, – сказал Яир.
Демократия зарделась от смущения и, откинувшись на спину, раздвинула ноги.
«Как она прекрасна», – подумал Яир и снял брюки.
Демократия восхищенно охнула и раздвинула ноги пошире.
Яир закатил глаза в сладострастном предвкушении нирваны. Из забытья его вывело какое-то подозрительное сопение.
Взглянув прямо перед собой, Яир обнаружил, что Биньямин и Шауль бесцеремонно пользуются Демократией в извращенной форме. Демократия отдавалась им всем своим роскошным телом и, судя по всему, получала удовольствие.
«Вот шармута», – подумал Яир, – «стоило лишь на мгновение отвернуться...», но вслух произнес:
– Какая грязь! Как низко они пали!
Ни Биньямин с Шаулем, ни Демократия не обратили на его слова никакого внимания ...
Яир брел по улице, отвергнутый и печальный, в дурацкой шляпе с пером. В петлице его уныло болталась увядшая гвоздика.
– Какая грязь! Как низко они пали! – роптал он, время от времени воздевая взгляд к небесам. Небеса цинично отмалчивались.
В спальне Демократии, на тумбочке, остались его брюки и, почти готовая, вторая академическая степень.
– Эйн, эйн атид, – грустно сказал Яир. – Однозначно, эйн атид …
Яир пришел к Демократии, красивый и мужественный, в шляпе с пером и белой гвоздикой в петлице.– Ах! – томно вздохнула Демократия и поправила прическу.
– Я пришел спасти тебя, – сказал Яир.
Демократия зарделась от смущения и, откинувшись на спину, раздвинула ноги.
«Как она прекрасна», – подумал Яир и снял брюки.
Демократия восхищенно охнула и раздвинула ноги пошире.
Яир закатил глаза в сладострастном предвкушении нирваны. Из забытья его вывело какое-то подозрительное сопение.
Взглянув прямо перед собой, Яир обнаружил, что Биньямин и Шауль бесцеремонно пользуются Демократией в извращенной форме. Демократия отдавалась им всем своим роскошным телом и, судя по всему, получала удовольствие.
«Вот шармута», – подумал Яир, – «стоило лишь на мгновение отвернуться...», но вслух произнес:
– Какая грязь! Как низко они пали!
Ни Биньямин с Шаулем, ни Демократия не обратили на его слова никакого внимания ...
Яир брел по улице, отвергнутый и печальный, в дурацкой шляпе с пером. В петлице его уныло болталась увядшая гвоздика.
– Какая грязь! Как низко они пали! – роптал он, время от времени воздевая взгляд к небесам. Небеса цинично отмалчивались.
В спальне Демократии, на тумбочке, остались его брюки и, почти готовая, вторая академическая степень.
– Эйн, эйн атид, – грустно сказал Яир. – Однозначно, эйн атид …
